Так это шутка? Милая моя,

Как боязлив, как недогадлив я!

Я плакал над твоим рассчитанно-суровым,

Коротким и сухим письмом;

Ни лаской дружеской, ни откровенным словом

Ты сердца не порадовала в нем.

Я спрашивал: не демон ли раздора

Твоей рукой насмешливо водил?

Я говорил: «когда б нас разлучила ссора —

Но так тяжел, так горек, так уныл,

Так нежен был последний час разлуки...

Еще твой друг забыть его не мог,

И вновь   ему ты посылаешь муки

Сомнения, догадок и тревог —

Скажи, зачем?.. Не ложью ли пустою,

Рассеянной досужей клеветою

Возмущена душа твоя была?

И, мучима томительным недугом,

Ты над своим отсутствующим другом

Без оправданья суд произнесла?

Или то был один каприз случайный,

Иль давний гнев?..» Неразрешимой тайной

Я мучился: я плакал и страдал,

В догадках ум испуганный блуждал,

Я жалок был в отчаяньи суровом...

Всему конец! Своим единым словом

Душе моей ты возвратила вновь

И прежний мир, и прежнюю любовь;

И сердце шлет тебе благословленья,

Как вестнице нежданного спасенья...

Так няня в лес ребенка заведет

И спрячется сама за куст высокий;

Встревоженный, он ищет и зовет,

И мечется в тоске жестокой,

И падает, бессильный, на траву...

А няня вдруг: ау! ау!

В нем радостью внезапной сердце бьется,

Он все забыл: он плачет и смеется,

И прыгает, и весело бежит,

И падает — и няню не бранит,

Но к сердцу жмет виновницу испуга,

Как от беды избавившего друга...