Ромашек и лесных купав,

Лежим мы, руки запрокинув

И к небу головы задрав.

 

Трава на просеке сосновой

Непроходима и густа.

Мы переглянемся и снова

Меняем позы и места.

 

И вот, бессмертные на время,

Мы к лику сосен причтены

И от болезней, эпидемий

И смерти освобождены.

 

С намеренным однообразьем,

Как мазь, густая синева

Ложится зайчиками наземь

И пачкает нам рукава.

 

Мы делим отдых краснолесья,

Под копошенье мураша

Сосновою снотворной смесью

Лимона с ладаном дыша.

 

И так неистовы на синем

Разбеги огненных стволов,

И мы так долго рук не вынем

Из-под заломленных голов,

 

И столько широты во взоре,

И так покорны все извне,

Что где-то за стволами море

Мерещится все время мне.

 

Там волны выше этих веток

И, сваливаясь с валуна,

Обрушивают град креветок

Со взбаламученного дна.

 

А вечерами за буксиром

На пробках тянется заря

И отливает рыбьим жиром

И мглистой дымкой янтаря.

 

Смеркается, и постепенно

Луна хоронит все следы

Под белой магией пены

И черной магией воды.

 

А волны все шумней и выше,

И публика на поплавке

Толпится у столба с афишей,

Неразличимой вдалеке.