Если  хорошенько  подумать,   это   вполне   естественно.  Без  легкого кокетства, порождающего первую робкую надежду, у большинства людей любовь не просыпается.  "Любить  —  значит  испытывать  волнение при  мысли  о  некоей возможности, которая затем  перерастает в потребность,  настойчивое желание, навязчивую  идею".  Пока  нам  кажется  совершенно  невозможным  понравиться такому-то мужчине (или такой-то женщине), мы и не думаем о  нем (или о ней). Не терзаетесь  же  вы от  того, что вы  не  королева Англии. Всякий  мужчина находит, что Грета Гарбо и Мишель Морган на редкость красивы, и восторгается ими, но ему и в голову не приходит убиваться от любви к ним. Для своих  бесчисленных  поклонников они всего лишь образы,  живущие на экране. И не сулят никаких возможностей.

Но стоит нам только принять на свой счет чей-либо  взор, улыбку, фразу, жест, как воображение помимо нашей воли уже рисует  нам скрывающиеся за ними возможности. Эта женщина дала нам повод — пусть небольшой —  надеяться? С этой минуты мы уже во власти сомнений. И вопрошаем себя: "Вправду  ли  она  интересуется  мною?  А  ну  как  она  меня  полюбит? Невероятно. И все же ее поведение..." Короче, как говаривал Стендаль,  мы  "кристаллизуемся"  на мысли о ней, другими словами, в мечтах расцвечиваем ее  всеми красками,  подобно тому как  кристаллы  соли в  копях  Зальцбурга  заставляют переливаться  все предметы, которые туда помещают.

Мало-помалу желание превращается в наваждение, в навязчивую идею. Кокетке, которой хочется продлить  это  наваждение и "свести  мужчину с ума", достаточно прибегнуть к старой, как  род людской, тактике:  убежать, дав перед этим понять,  что она не  имеет ничего против преследования, отказать, оставляя, однако,  проблеск надежды: "Возможно, завтра  я  буду ваша". И  уж тогда незадачливые мужчины последуют за нею хоть на край света.

Эти  уловки  достойны  осуждения,  если кокетка  употребляет  их,  дабы вывести   из  равновесия  многочисленных   воздыхателей.   Такое   поведение непременно заставит ее быть неверной и обманывать, разве только она чертовски ловка  и  умудрится, никому  не уступая, не задеть самолюбия  мужчин.  Но и записная кокетка рискует в конце концов исчерпать терпение своих обожателей. Она,  как  Селимена  у  Мольера, погнавшись за  несколькими зайцами сразу, в конечном счете не поймает ни одного.

     Раз вы не можете в счастливой стороне,

     Как все нашел я в вас, все обрести во мне,

     Прощайте навсегда! Как тягостную ношу,

     С восторгом наконец я ваши цепи сброшу.

Напротив, кокетство совершенно невинно и даже необходимо, если его цель — сохранить привязанность мужчины, которого любят. В этом  случае женщина в глубине души не испытывает никакого желания кокетничать. "Величайшее чудо любви в том, что она исцеляет от кокетства".  По-настоящему  влюбленной  женщине  приятно  отдаваться  без оглядки  и притворства, часто с возвышенным великодушием. Однако случается, что женщина вынуждена слегка помучить того, кого любит, так как он принадлежит  к  числу тех  мужчин,  которые  не могут  жить,  не  страдая,  и  которых  удерживает сомнение.

Тогда даже целомудренной, но влюбленной женщине не зазорно притвориться кокеткой, дабы не потерять привязанность  мужчины, подобно  тому  как сестре милосердия приходится  иногда  в интересах  больного быть безжалостной. Укол болезнен,  но целителен. Ревность мучительна, но она укрепляет чувство. Если вы, моя незнакомка, когда-либо позволите мне узнать вас, не будьте кокеткой. Не то я непременно попадусь в сети, как и всякий другой. Прощайте.