О,  любовь,  ты  светла  и  крылата, —

но  я  в  блеске  твоем  не  забыл,

что  в  пруду  неизвестном  когда-то

я  простым  головастиком  был.

Я  на  первой  странице  творенья

только  маленькой  был  запятой, —

но  уже  я  любил  отраженья

в  полнолунье  и  день  золотой.

И,  дивясь  темно-синим  стрекозкам,

я  играл,  и  нырял,  и  всплывал,

отливал  гуттаперчевым  лоском

и  мерцающий  хвостик  свивал.

В  том  пруду  изумрудно-узорном,

где  змеились  лучи  в  темноте,

где  кружился  я  живчиком  черным, —

ты  сияла  на  плоском  листе.

О,  любовь.  Я  за  тайной  твоею

возвращаюсь  по  лестнице  лет...

В  добрый  час  водяную  лилею

полюбил  головастик-поэт.