Самое удивительное в этой истории — личность московского библиофила В. С. Михайлóвича, которому удалось разыскать письмо замечательного поэта Николая Клюева.

Виктор Самойлович — человек, что называется, «от сохи». Он прошел путь от простого рабочего до бригадира мебельщиков. Но поражает его эрудиция — он большой знаток русской литературы начала ХХ века. Назовите какой-нибудь тонкий сборничек более или менее известного поэта, вышедший этак лет семьдесят назад, и Михайлович почти всегда подробно расскажет о нём: когда и где вышел, каковы были тираж и читательская судьба книги.

Но ещё удивительнее — собрание книг и автографов этого человека. Виктор Самойлович достаёт из ящиков конверты с письмами, рукописями, сборники с дарственными надписями. Здесь представлены крупнейшие прозаики и поэты — А. П. Чехов, Ф. М. Достоевский, А. А. Блок, И. И. Бунин, С. А. Есенин, В. В. Маяковский и десятки, десятки других.

Вот он протягивает два тетрадных листка: они исписаны торопливыми, страстными строчками.

— Это письмо Николая Клюева, — объясняет Виктор Самойлович. — Когда-то мне его уступил вместе с первой книгой поэта «Сосен перезвон» наш старейший букинист Александр Иванович Фадеев. Письмо адресовано большому другу Клюева — Сергею Антоновичу Клычкову. Трагичной была жизнь этих самородков. И, думается, настоящая большая слава ещё ждёт их впереди. А пока что прочтите это послание…

Ниже приводится текст этого письма (явные описки исправлены, пунктуация, где это необходимо, приближена к современным нормам).

Милый друг!

Благодарю тебя за письмо, за память и добрые слова. Я очень болен. Пять месяцев пролежал в больнице, вынес две крайне болезненных операции. Был нарыв в кишках, потом заражение крови. Страшно и вспоминать. Много пролито слёз за это время: за бедность, за сиротство очень обидно. Вышел из больницы едва жив — черные круги в глазах, — притащился в свой угол — первой заварки чаю и той нет.

Теперь я очень слаб. Денег нет, и есть нечего. За Плач о Серёженьке Прибой заплатил двести рублей. Из них одному санитару за ночные дежурства у моей кровати пришлось заплатить 93 руб. за месяц и один день — считая по три руб. в сутки. Я обращался за милостью в Московский союз писателей. Но вот уже больше двух месяцев прошло после посылки заявления, но ответа никакого. Усердно прошу тебя, узнай и поспрашивай — почему союз, уважая все просьбы даже людей, к искусству не причастных, — пренебрег моим насущным и удостоверенным надлежащими подписями и печатями заявлением?

Я никогда не обращался в союз за помощью, я горд был этим. В страшные голодные годы от меня никто не слышал просьб. Но сейчас я очень слаб. Ходить не могу, — а если и хожу, то это дорого мне обходится. Помоги, Сергей Антонович. Пострадай за меня маленько. Век не забуду. От многих умных и уважаемых людей я слышу негодование на статью Городецкого в Новом Мире об Есенине и обо мне. Следовало бы Новому Миру отнестись осторожнее к писаниям Городецкого и, глубоко уважая его за честность и преданность красному знамени, принять во внимание и моё распутинское бытиё. Я ещё пока не повесился и не повешен, и у меня есть перо и слова более резонные и общественно нужные, чем статья Городецкого. Или Новый Мир этого не допускает и считает моё убожество неспособным тягаться с такими витязями, как Городецкий? Или всё это вытекает из общего понимания, что шофёры нужнее художников? Я бы сердечно хотел с тобой повидаться, ты ведь остался из родных поэтов для меня последним, но у меня нет денег на проезд в Москву — нужно рублей 15-20 — билет стоит 12-ть руб.,  да извощик, да от вокзала до тебя — прямо. У меня в Москве негде головы преклонить. Прошу тебя — поговори с «Огоньком», не издаст ли он книжечки моих стихов. Дал бы любопытный материал, под интересным названием. Умоляю тебя, сделай это, и напиши ответ! Пришли мне свой новый роман, я им очень — по отрывкам — обрадован. Извини, что все письмо я пересыпал просьбами, но видишь, как я встревожен. Есть нечего. Из угла гонят. Весь износился. Хожу в подолгу нестираных, и по сто раз заплатаных, рубахе и подштанниках. Смотреть противно. И болен, болен.

Ещё раз прошу тебя ответить на это письмо вскорости.

Адрес: Ленинград, улица Герцена, 45, кв. 8.

Низко тебе кланяюсь

                                               И целую братски.

                                                                                              Николай Клюев.

Речь в письме идёт о книге Николая Клюева и П. Н. Медведева «Сергей Есенин», увидавшей свет в издательстве «Прибой» в 1927 году, — рассказывает Михайлович. В этой книге Клюев впервые полностью опубликовал поэму «Плач о Сергее Есенине». Отрывки из неё были напечатаны ещё 28 декабря 1926 года в вечерней «Красной газете».

В «Огоньке» стихи Клюева не вышли. Последний при жизни автора сборник избранных стихов («Изба в поле») появился в 1928 году в том же ленинградском издательстве «Прибой».

Это письмо очень важно. Оно проливает дополнительный свет на те трудные годы в биографии поэта, о которых мы знаем пока очень мало. Ведь неизвестны даже точная дата и обстоятельства смерти этого замечательного человека, ушедшего из жизни в печальной памяти тридцать седьмом…

Валентин Лавров