Вся — жизнь,

Вся — в бронзовом загаре,

Вся — смехоструйный хоровод,

С игрою глаз призывно-карих,

К нам поступила на завод.

Тебе, как маю, были рады

И пением твоим пьяны,

Но вот чугунные снаряды

Твоей рукой заряжены.

Валов, ремней гудящих струны

Напевы грозные поют,

А там возлюбленных и юных

Твои гранаты бьют и бьют.

Нет, я не мыслю, не поверю,

Чтоб ты переменилась вдруг

И чтоб была служеньем зверю

Дрожь этих стебельковых рук.

Ты, как и мы, сжимаешь крылья

И скорбные свои глаза,

Пороховой покрылась пылью

Их огневая бирюза.

Была цветком над росной далью,

Окроплена степной пыльцой,

Теперь — овьюженное сталью

Сгорает скорбное лицо.

Мимозой золотой апреля

Ты расцвела в ветвях стропил,

Но лепестки твои истлели

В железном зареве горнил.