Мне  кажется,  я  подберу  слова,

Похожие  на  вашу  первозданность.

А  ошибусь, — мне  это  трын-трава,

Я  все  равно  с  ошибкой  не  расстанусь.

Я  слышу  мокрых  кровель  говорок,

Торцовых  плит  заглохшие  эклоги.

Какой-то  город,  явный  с  первых  строк,

Растет  и  отдается  в  каждом  слоге.

Кругом  весна,  но  за  город  нельзя.

Еще  строга  заказчица  скупая.

Глаза  шитьем  за  лампою  слезя,

Горит  заря,  спины  не  разгибая.

Вдыхая  дали  ладожскую  гладь,

Спешит  к  воде,  смиряя  сил  упадок.

С  таких  гулянок  ничего  не  взять.

Каналы  пахнут  затхлостью  укладок.

По  ним  ныряет,  как  пустой  орех,

Горячий  ветер  и  колышет  веки

Ветвей,  и  звезд,  и  фонарей,  и  вех,

И  с  моста  вдаль  глядящей  белошвейки.

Бывает  глаз  по-разному  остер,

По-разному  бывает  образ  точен.

Но  самой  страшной  крепости  раствор  -

Ночная  даль  под  взглядом  белой  ночи.

Таким  я  вижу  облик  ваш  и  взгляд.

Он  мне  внушен  не  тем  столбом  из  соли,

Которым  вы  пять  лет  тому  назад

Испуг  оглядки  к  рифме  прикололи,

Но,  исходив  от  ваших  первых  книг,

Где  крепли  прозы  пристальной  крупицы,

Он  и  во  всех,  как  искры  проводник,

Событья  былью  заставляет  биться.