4

 Бьет ветер дорожный в лицо и ворот.

 Иная судьба. Иные края.

 Прощай, мой красивый уральский город,

 Детство мое и песня моя!

 Снежинки, как в медленном танце, кружатся,

 Горит светофора зеленый глаз.

 И вот мы идем по знакомой улице

 Уже, вероятно, в последний раз...

 Сегодня не надо безумных слов,

 Сегодня каждая фраза значительна.

 С гранита чугунный товарищ Свердлов

 Глядит на нас строго, но одобрительно.

 Сегодня хочется нам с тобой

 Сказать что-то главное, нужное самое!

 Но как-то выходит само собой,

 Как будто назло, не про то, не про главное.

 А впрочем, зачем нам сейчас слова?!

 Ты видишь, как город нам улыбается,

 И первая встреча у нас жива,

 И все хорошее продолжается...

 Ну вот перекресток и твой поворот.

 Снежинки печально летят навстречу...

 Конечно, хорошее все живет,

 И все-таки это последний вечер.

 Небо от снега белым-бело...

 Кружится в воздухе канитель...

 Что это мимо сейчас прошло:

 Детство ли? Юность? Или метель?

 Помню проулок с тремя фонарями

 И фразу: — Прощай же... Пора... Пойду... —

 Припала дрогнувшими губами

 И бросилась в снежную темноту.

 Потом задержалась вдруг на минутку:

 — Прощай же еще раз. Счастливый путь!

 Не зря же имя мое - Незабудка.

 Смотри, уедешь — не позабудь!

 Все помню: в прощальном жесте рука,

 Фигурка твоя, различимая еле,

 И два голубых-голубых огонька,

 Горящих сквозь белую мглу метели...

 И разве беда, что пожар крови

 Не жег нас средь белой, пушистой снежности!

 Ведь это не строки о первой любви,

 А строки о первой мальчишьей нежности...

                        5

 Катится время! Недели, недели...

 То снегом, то градом стучат в окно.

 Первая встреча... Наши метели...

 Когда это было: вчера? Давно?

 Тут словно бы настежь раскрыты шторы,

 От впечатлений гудит голова:

 Новые встречи, друзья и споры,

 Вечерняя, в пестрых огнях, Москва.

 Но разве первая нежность сгорает?

 Недаром же сердце иглой кольнет,

 Коль где-то в метро иль в давке трамвая

 Вдруг глаз голубой огонек мелькнет...

 А что я как память привез оттуда?

 Запас сувениров не сверхбольшой:

 Пара записок, оставшихся чудом,

 Да фото, любительский опыт мой.

 Записки... Быть может, смешно немножко,

 Но мне, будто люди, они близки.

 Даже вон та: уродец на ножках

 И подпись: "Вот это ты у доски!"

 Где ты сейчас? Велики расстоянья,

 Три тысяч верст между мной и тобой.

 И все же не знал я при расставаньи,

 Что снова встретимся мы с тобой!

 Но так и случилось, сбылись чудеса.

 Хоть времени было — всего ничего...

 Проездом на сутки. На сутки всего!

 А впрочем, и сутки не полчаса!

 И вот я иду по местам знакомым:

 Улица Ленина, мединститут,

 Здравствуй, мой город, я снова дома!

 Пускай хоть сутки, а снова тут!

 Сегодня я вновь по-мальчишьи нежный.

 Все то же, все так же, как той зимой.

 И только вместо метели снежной —

 Снег тополей да июльский зной.

 Трамвай, прозвенев, завернул полукругом,

 А вон, у подъезда, худа, как лоза,

 Твоя закадычнейшая подруга

 Стоит, изумленно раскрыв глаза.

 — Приехал? — Приехал. — Постой, когда?

 Ну рад, конечно? — Само собой.

 — Вот это встреча! А ты куда?

 А впрочем, знаю... И я с тобой!

 Пойми, дружище, по-человечьи:

 Уж как этот миг без меня пройдет?

 Такая встреча, такая встреча!

 Да тут рассказов на целый год.

 Постой-ка, постой-ка, а как это было?..

 Что-то мурлыча перед окном,

 Ты мыла не стекла, а солнце мыла,

 В ситцевом платье и босиком.

 А я, прикрывая смущенье шуткой,

 С порогом басом проговорил:

 — Здравствуй, садовая Незабудка!

 Вот видишь, приехал, не позабыл.

 Ты обернулась... На миг застыла,

 Радостной синью плеснув из глаз.

 Застенчиво ворот рукой прикрыла

 И кинулась в дверь: — Я сейчас, сейчас!

 И вот, нарядная, чуть загорелая,

 Стоишь ты, смешинки тая в глазах,

 В цветистой юбочке, кофте белой

 И белых туфельках на каблучках...

 — Ты знаешь, — сказал я, — когда-то в школе...

 Ах нет... Даже, видишь, слова растерял...

 Такой повзрослевшей, красивой, что ли,

 Тебя я ну просто не представлял.

 Ты просто опасная! Я серьезно.

 Честное слово, искры из глаз.

 — Ну что ж, — рассмеялась ты, — в добрый час!

 Тогда влюбляйся, пока не поздно...

 Внизу, за бульваром, в трамвайном звоне

 Знойного марева сизый дым,

 А мы стоим на твоем балконе

 И все друг на друга глядим... глядим...

 Кто знает, возможно, что ты или я

 Решились бы что-то поведать вдруг,

 Но тут подруга вошла твоя.

 Зачем только Бог создает подруг?!

 Как часто бывает, что двое порой

 Вот-вот что-то скажут сейчас друг другу,

 Но тут будто черт принесет подругу —

 И все! И конец! Хоть ступай домой!

 А впрочем, я, кажется, не про то.

 Как странно: мы взрослые, нам по семнадцать!

 Теперь мы, наверное, ни за что,

 Как встарь, не решились бы поцеловаться.

 Пух тополиный летит за плечи...

 Темнеет. Бежит в огоньках трамвай.

 Вот она, наша вторая встреча...

 А будет ли третья? Поди узнай.

 Не то чтоб друзья и не то чтоб влюбленные,

 Так что же, по сути-то, мы с тобой?

 Глаза твои снова почти зеленые

 С какою-то новою глубиной.

 Глаза эти смотрят чуть-чуть пытливо

 С веселой нежностью на меня.

 Ты вправду ужасно сейчас красива

 В багровых, тающих бликах дня.

 А где-то о рельсы колеса стучатся,

 Гудят беспокойные поезда...

 Ну вот и настало время прощаться...

 Кто знает, увидимся ли когда?

 Знакомая, милая остановка!

 Давно ли все сложности были — пустяк!

 А тут вот вздыхаю, смотрю неловко:

 Прощаться за руку или как?

 Неужто вот эти светлые волосы,

 И та вон мигнувшая нам звезда,

 И мягкие нотки грудного голоса

 Уйдут и забудутся навсегда?

 Помню, как были глаза грустны,

 Хоть губы приветливо улыбались.

 Эх, как бы те губы поцеловались,

 Не будь их хозяева так умны!..

 Споют ли когда-нибудь нам соловьи?

 Не знаю. Не ставлю заранее точек.

 Без нежности нет на земле любви,

 Как нет и листвы без весенних почек.

 Пусть все будет мериться новой мерой,

 Новые встречи, любовь, друзья...

 Но радости этой, наивной, первой,

 Не встретим уж больше ни ты, ни я...

 — Прощай! — и вот уже ты далека,

 Фигурка твоя различима еле,

 И только два голубых огонька

 В густой тополиной ночной метели.

 Они все дальше, во мраке тая...

 Эх, знать бы тогда о твоей судьбе!

 Я, верно бы, выпрыгнул из трамвая,

 Я б кинулся снова назад, к тебе!..

 Но старый вагон поскрипывал тяжко,

 Мирно позванивал и бежал,

 А я все стоял и махал фуражкой

 И ничего, ничего не знал.

       (Продолжение следует)