Не хочу тряпьишком выделяться,

чтобы принимали за свою

разные плуты и казнокрадцы, —

я за честь свою еще стою.

Не хочу в отчизне хлеба с маслом,

если весь народ без масла ест.

…Вот и вру! Да не сморгнувши глазом:

«масло есть и даже мясо есть».

Не про вас припасы получаю,

и к больнице я прикреплена,

где и тех, кто перед сном икает,

за больных содержит вся страна.

Стала выделяться и тряпьишком,

и уже нервишки не шалят —

разве что из-за отсрочки книжки

(а на кой она — теперь-то! — ляд).

Не хотели выделиться эк-то.

Кто же так разделался со мной,

словно шкуру выделав на экспорт,

вытравив родимый дух квасной?

Разучаюсь крохами делиться.

Научаюсь языком ля-ля…

И себя в ежовых рукавицах

позабыла, честно говоря.

Между сытых долго оставаться —

Грех большой, паскудство и беда.

Выручайте, кто живые, братцы! —

братья совестливого труда.